Сержант – выволочка, наволочка и проволочка.
Одноактная пьеса в двух частях (красной армии).
Часть 1.
Место действия – объединенный штаб подмосковного военного округа. Бункер. Время действия – раннее утро.
Действующие лица:
Генерал Топтыгин – мужчина в летах и погонах. Задумчив.
Полковник Васин – страдающий падагрой служака. Отец трем солдатам.
Майор Альбатросов – одухотворенный строительством дачи семьянин.
Ординарец Ельцин – однофамилец первого президента Российской Федерации.
Маршал – присутствует исключительно как голос в телефоне.
Владимир Владимирович Путин – второй президент Российской Федерации, присутствует исключительно как портрет на стене.
Голос Неизвестного.
В центре сцены - стол. На столе – бутылка коньяка и телефон, за столом сидят Генерал и Полковник. Играют в карты. В правом дальнем углу сцены – несколько рулонов рубероида. Неподалеку – Майор, время от времени плотоядно поглядывающий то на рубероид, то на портрет Владимира Владимировича Путина, висящий в левом углу сцены. Сцену освещают три прожектора – один (главный) направлен на стол, как бы выхватывая его из темноты, второй – на запасы рубероида, третий – на портрет. Остальная часть сцены погружена во мрак.
Майор: Да, товарищи, лето в этом году обещают дождливое.
Генерал (кидая карту): Ты к чему это, Альбатросыч?
Майор (вздыхает): …
Полковник: Это он, товарищ генерал, в том смысле, что запасы коньяка у нас - как Москва!
Генерал (хмурится): Извольте изъясняться точнее, Полковник. Какая Москва? Та, которая постоянно позади нас и бесстыдно периодически этим пользуется? Типа даже обернуться некогда? Или Вы про ту, которая на седьмом этаже обитает, среди, как говорится, темных окон?
Майор: Это он, мон женераль, про ту, в одном звуке которой для нашего русского сердца слилось так много, что только истинные мастера пера способны описать всю гамму ощущений, охватывающих любого просвещенного человека нашей сложной эпохи, стоит только задуматься над этим.
Полковник: Не усложняйте, господа - я всего лишь о том, что запасы коньяка у нас не резиновые.
Несколько минут все обдумывают эту мысль. Майор при этом нещадно потеет.
Генерал: Да…
Генерал переводит взгляд на бутылку. Следом за ним туда же переводит свой взгляд Полковник, чуть позже, в полном соответствии с субординацией, - Майор. Все затихают ещё на некоторое время. Майор изредка искоса, чтобы не заметили другие, начинает поглядывать на рубероид. Внезапно портрет Владимира Владимировича Путина на стене несколько меняет свое положение – у зрителя создается ощущение, что на бутылку смотрят уже четверо. Вернее трое – Майор уже откровенно, ничего не стесняясь, разглядывает стройматериал, на его челе – напряженная работа мысли, поразительно контрастирующая с полным отсутствием таковой на лицах остальных участников событий. Генерал, наконец, отрывает взгляд от коньяка и переводит его на портрет на стене, лицо его озаряется.
Генерал: Ельцин! Ельцин!!!
Входит Ординарец, сонный и неопрятный.
Генерал: Ельцин, мать твою, где ты вообще есть? Отвечай, собака!
Ординарец: Не понял вопроса, товарищ генерал.
Полковник: Что за внешний вид, любезный? (внезапно, багровея) и изволь отвечать!!! Где ты есть, скотина!!!??? ГДЕ! ТЫ! ЕСТЬ!!!
Ординарец (зевая): В эзотерическом смысле?
Полковник (чуть растерявшись, но тут же вновь найдясь): А когда, когда было в другом? Отвечай по уставу, когда тебя старший по званию спрашивает!
Майор, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания, отступает в тень и становится совсем не виден. Прожектор, подсвечивающий до этого рулоны рубероида, гаснет на некоторое время, а когда зажигается вновь – зритель видит, что правый угол сцены пуст.
Ординарец: Вообще-то считается, что для того, чтобы ответить на этот вопрос, спрашиваемому необходимо достигнуть хотя бы пятой ступени самосовершенствования, а чтобы понять ответ – спрашивающий должен быть как минимум джедаем. Посему скажу кратко – я лично считаю себя сгустком чистого разума, летящим сквозь вселенную, самим же эту самую вселенную и генерирующим. Это, подчеркну, очень приблизительная модель. Из нее, однако, видно, что сама ваша постановка – «где есть я?» неверна в принципе. Любопытнее было бы поразмышлять над тем, где есть вы.
Генерал: Так, меня что-то уже перестало интересовать, где он есть – меня теперь интересует только – где мой пистолет?
Полковник: Разрешите самому?
Генерал: Что самому?
Полковник: Шлепнуть эту философствующую гидру!
Генерал (удивленно): Зачем?
Полковник: Ну это… (теряется) чтоб вы руки не пачкали… (оживляясь) вот ведь гад какой! Чистый разум! Вселенная!
Генерал: Ах оставьте, коллега, неужели Вы думаете по-другому? По-моему этот мальчик сейчас дал очень неплохую формулировку.
Полковник (недоуменно): А пистолет? Зачем Вам тогда пистолет? Вас же это волновало – я помню.
Генерал: А как же, друг мой, это может меня не волновать. Ведь я – генерал! Личное оружие мне по уставу положено – а тут такая, понимаешь, незадача – потерялся! Хоть плач! Мы с Альбатросовым его вчера два часа в красном уголке искали – как сквозь землю. Верно, дружище?
Из темноты выступает Майор. В руке у него – кусок кабеля, уходящий куда-то за сцену.
Майор: Так точно, мон женераль!
Генерал: А ты как считаешь, где мы все находимся – а то все молчишь и молчишь. Не может у русского офицера отсутствовать позиция по данному вопросу. Ладно, мы все – а вот, пожалуйста, с чего начали – где сейчас Ельцин?
Майор: В армии. Где ж ещё?
Некоторое время все молчат, подавленные логикой Майора.
Генерал: Так… это… ну, в общем, конечно...
Молчание продолжается, вдруг громко звонит телефон, стоящий посреди стола. В общей тишине это производит эффект выстрела – все вздрагивают (даже отступивший некоторое время назад в тьму сцены Ординарец, которого почти вовсе не видно), у Майора из-за пазухи выпадает пистолет, который он, впрочем, довольно ловко подхватывает и запихивает обратно. Зритель чувствует, что это очень важный звонок, могущий повернуть жизни всех в этой комнате на 180 градусов. Телефон звонит, никто не решается взять трубку. Все смотрят друг на друга – в основном Генерал - то на Полковника, то на Майора – те по очереди, а потом и одновременно начинают делать страшные глаза, мотать головами и всячески снимать с себя ответственность. Майор при этом нещадно потеет. Телефон продолжает звонить в полной тишине – мимика участников событий приобретает просто фантастическую выразительность – на их лицах можно прочесть поочередно практически все чувства, доступные человеку. Телефон начинает с каждым следующим звонком звонить все громче и противнее – зрителя должно охватить непреодолимое желание самому снять трубку – лишь бы все это кончилось. В самый кульминационный момент все прожектора, кроме того, который подсвечивает портрет Владимира Владимировича Путина, плавно гаснут. Звонки прекращаются, слышен голос Владимира Владимировича Путина.
Владимир Владимирович Путин: Да, я слушаю.
Голос Неизвестного: Аллё! Аллё!
Владимир Владимирович Путин: Говорите, пожалуйста.
Голос Неизвестного: Аллё! Это прачечная?
Слышны короткие гудки, прожектора включаются вновь. Все, кто был в бункере, остались на своих местах, только Ординарец стал чуть виднее – он ближе подошел к кругу света главного прожектора, и у Майора в руках оказался пакет алебастра. Все несколько смущены.
Полковник: Кхм… Майор!
Майор (кладет алебастр на пол): Да, мон колонель!
Полковник: А где этот философ-гуманист? Ельцин, вроде…
Ординарец выходит в круг света.
Полковник: А! Так, два… нет – три «Праздничных», лимон и Боржоми. И быстро – вселенная не резиновая.
Ординарец уходит, все сразу оживляются, смеются, одобрительно похлопывают друг друга по плечу – видно, что офицеры рады столь удачно придуманному выходу из довольно щекотливой ситуации.
Генерал: Господа, а не сыграть ли нам в вист, пока этот, с позволения сказать, вояка не вернется с задания.
Все с готовностью подхватывают идею – чувствуется, что им ужасно хочется совершать какие-либо действия, дабы поскорее забыть недавний позор. Садятся за стол, чуть отодвинув телефон – Генерал посередине, лицом к залу, Полковник и Майор – по бокам от него. Начинается партия. Слышны реплики игроков: «понтирую», «ремиз», «сам друг», «добью синглетона» и другие специфические термины, выдающие в картежниках профессионалов своего дела. Новая сдача – первых ход Генерала, он задумывается, внимательно изучая свои карты. Вдруг опять звонит телефон. Ситуация меняется в корне – теперь каждый пытается снять трубку первым – это получается у Полковника. Он подносит её к уху, на лице – выражение близкой уже победы добра над злом. Генерал почти спокоен, а Майор всем телом подается к Полковнику, боясь пропустить хоть слово.
Полковник: Х##чечная на проводе!
Маршал: Аллё! Аллё!
Полковник (уже поняв страшную ошибку, но ещё не успевая перестроиться): Соси х#й, м#дак! (Вся это фраза идет интонационно по нисходящей, так что последнее слово уже еле слышно).
Маршал: Что за хрень? Топтыгина мне, срочно! Это объединенный штаб подмосковного военного округа? Или бункер? Чем вы там вообще занимаетесь?
Полковник (сообразив, что Маршал ничего не заметил, вытянувшись в струнку, звонко): Товарищ маршал, генерал Топтыгин в данное время работает с картами!
Маршал: Какими картами?
Полковник: Секретными, товарищ маршал – нам с майором Васиным не показывает!
Маршал: Так, молодцы, ценю. Вот что, полковник, передай-ка ты генералу, как освободится, что я тут вчера был в Самарском Летном Училище с инспекцией, они меня на футбол пригласили. Там ваш играл… этот… как его – Сатурн! Вспомнил. Так вот – продул ваш Сатурн – причем, говорят, не в первый раз уже! Там у тебя за него какой-то сержант отвечает – разберитесь. Доложите. Ну, или расстреляйте и забудьте. Короче – к среде чтобы вопросов у меня по этой теме больше не возникало. Исполняйте. Да, и ещё – с чего бы это я твой х#й сосать должен – ты ж женат, вроде.
Слышны короткие гудки.
Полковник (кладя трубку): Продули…
Майор: Опять, что ли?
Генерал: Ну сержант, ну, мать твою! Так, срочно этого защитника Родины ко мне! И срочно всем искать мой пистолет!
Входит Ординарец, в руках у него – полиэтиленовый пакет.
Ординарец: Пакет для генерала! Срочный!
Майор: С синькой?
Ординарец: С ней, родимой. Угощайтесь, падонки!
Занавес
Конец первой части.