Одиссея-156. Дельта

Somnia Dei per hispanos.

Miguel de Unamuno

 

         – Мысль порождает действие или действие порождает мысль? – сам с собой философствовал Андрес Итума, знакомой тропинкой под мелким дождиком приближаясь к уже видневшейся за деревьями церквушке, – что определяет поступки: разум или привычки, доведенные до рефлекса собачки Павлова? Какого все-таки Хуана Рандома несет меня снова в эти края? Ведь сегодня здесь не будет ничего интересного, шумиха осталась позади, все звезды разъехались по своим городам и весям, просто очередной школьный спектакль ни о чем, ничего интересного для газеты, ничего интересного для меня…

         – Здравствуйте, сеньор директор. Очень рад вас видеть, как видите я точен.

         – Замечательно, значит пора начинать…

 

Одиссея

Пьеса в пяти частях. Адаптация классического сюжета. Выступление воскресной школы при церкви освобождения Европы в Барселоне(Каталония)

 

Действующие лица:

Евмей, свинопас, играет Тони Агило

Лаэрт, отец Одиссея, играет Исмаэль Порсел

Телемах, сын Одиссея, принц Итаки, играет Марсело Луна

Фемий, придворный певец, играет Рамиро Пулелья

Ментор, друг Одиссея, играет Альберт Торельо

Одиссей, царь Итаки, отсутствует Луис Суарес из Овьедо

Пенелопа, царица Итаки, по-прежнему не решено, кто способен ее сыграть

Рассказчик Евлампий Лупоглазов

Исландский берсерк, в его роли Эйолфур Сверринссон

 

Дельта. Итака

 

         Сцена первая и единственная. Остров Итака, родовая вотчина Одиссея, свиноферма Евмея с двенадцатью закутами на пятьдесят свиней каждый, трапезная, она же кухня в доме, за столом сидит Евмей, под веселый лай собак входит Лаэрт

 

         Голос рассказчика:

         Давно уже осталась Итака без призора царя своего, богоравного Одиссея. Женихи Пенелопы разграбляли имущество сына Лаэрта, добиваясь руки царицы. Лишь один Евмей свинопас сохранял по мере возможностей стадо свиней для царя, хотя тоже был вынужден закармливать свининой стадо женихов. На почве взаимной нелюбви к этой хунте сошлись Евмей с Лаэртом.

         Лаэрт:

         Здравствуй, свинопас. Похоже, еще один день прошел без Одиссея. Тяжко нам оставаться без руля в это время.

         Евмей:

         Лаэрт, ты долго жил и многих помнишь, знаешь тех, кого давно уж нет с нами. Скажи, что думаешь, ужели возможности Одиссею вернуться на Итаку через время столь длинное, что помним только мы его с тобой, певец наш Фемий, принц, царица…

         Лаэрт:

         Да, память человеческая играет с нами часто злые шутки. Меня тревожат сны печальной светлой грусти, о тех, кто нас покинул, ища все лучшей доли. Судьба домов их разная была. Вниз пал тот Альбасете, что вотчиной Александера был, затем восстал обратно, но увы уже не в том могучем облаченьи. Ушел могучий воин, рекомый в честь того, кто некогда спасает христиан. Еще одно святое для нас имя покинуло Мадрид, столь славный город, что равных ты ему у нас и не найдешь почти что. Он долго и упорно бился со всеми и отдельно с каждым, почти всегда превосходя в баталии врагов. И он ушел. Куда, увы не знаю…

         Еще намного раньше осиротел в Бискайе город древний, карлисты с Александром Алавесским возможно не смогли, возможно не сумели построить всем нам мир иной, с правлением другим, фуэросы оставив, и тоже вниз ушел ведомый ветрами всеми древний баскский город. Как впрочем и другой, столица гордых басков. Еще давным-давно он был вельми здесь славен, играл в красивый и размашистый футбол. О том поведать до сих пор наверно может Урсаис, осколок прежних тех давно оставленных времен.

         Увы, и островные наши земли не избежали перемены власти. Еще во времена едва не после Пирры, Мальорка славилась в краях понеже дальних, но то увы недолго весьма было. Затем традиционно пошла вниз, сейчас через десяток тяжелых непростых опять идет наверх. Круговорот природы…

         Затем Канары посетила та же участь, им правда повезло, безвременье прошло довольно быстро, и вновь о них заговорили в высшей лиге, где некогда Кирилл хлопот всем доставлял изрядно. Посмотрим, что будет дальше.

         Из Арагона славного в Валенсии вдруг земли ушел Антонио, зачем пусть судит Зевс. Дорогой новою он может быть и сможет пройти, мы ждем, ведь без него Испанья хоть Испанья, но чуть иная. Без того величия, когда над Грецией шумел Гераклов шлейф побед…

         Евмей:

         В Малаге и Нумансии недавно прошли перевороты, и теперь их будущее тоже под вопросом, как думаешь, что правильно, с начала строить долго упорно себе жилище, обставляя его по вкусу своему или иначе?

         Лаэрт:

         Мне милей Итака, здесь я рожден и здесь ведь я умру.

         (раздается лай собак, входит Телемах, почтительно здоровается со старшими)

         Евмей:

         Что скажет нам младое поколение о родине отцов, где предки похоронены, ужели следует тут и вам всю жизнь прожить?

         Телемах:

         О нет! Если зовут на брани ратные в Европы разные иль Азии, за честь оружия греческого мы постоим всегда с радостью, или еще какой поход навроде Арго состоится, туда я тоже всегда готов присоединиться, но в прочем от родной Итаки я не на шаг. Расстаться с родиной удел для женщин замуж выдаваемых, для мужа ратного нет ничего страшней, чем родину покинуть навсегда, забыв родных и близких, могилы предков.

         Евмей:

         Когда же наконец вернется Одиссей?

         (снова лай собак, на сей раз радостный, появляется Фемий с песней о победах Одиссея под Илионом)

         Лаэрт:

         Спасибо за рассказ тебе, певец. Потешил душу, но лучше спой ты что-нибудь о временах иных, мне горько слышать вновь о сыне, но его не видеть.

         Фемий:

         Изволь. Что выберешь, Лаэрт, ты песню новую о крахе греческом в финалах интеркубковых, иль предпочтешь рассказ ты о победах великих славных сыновей британских? Есть у меня истории и подревней, о славных сыновьях могучих Пиреней, которые надолго царили в мире, могу историю поведать и веселую о том, как вечно бьющие легонько, затем бить разучаются всерьез и пропадают не за что без брани, или о тех забавных чудаках, кто войско наберет как в Трою ехать, но только может что соседнюю деревню разорить, затем кричать, что боги виноваты, что в той деревне маловато злата. Еще могу поведать о глобальном, процессах протекающих в геополитике, хотят все в первый див, не зная будто, что бьют там сразу больно и надолго, внушают вместо денег и богатств синдром всегдашний поражений длинных, намного право проще идти от низа наверх, чем сразу стартовать царем среди других куда могучих боле. Еще есть у меня рассказ нравоучительный, о том как ностальгия Ясона довела до смерти грустной, великий муж погиб без славы тот, еще…

         Лаэрт:

         Довольно, Фемий. Расскажи-ка лучше, что слышно в городе и рядом в деревнях.

         Фемий:

         Народ как и всегда упрям, упорен и далеко не смотрит. Коль кто-нибудь из Пенелопы женихов им кинет кость, они уже его тут. Забыт их царь-отец, им ведь важнее день сегодняшний всегда.

         Евмей:

         За всех не говори, всегда царю я верен, и коль обязан свору ту кормить, то совершаю ежедневно приношенья за грех тот свой. Мне совесть дорога и честь родной страны.

         Телемах:

         Как это верно! Но все же что-то мы должны немедля сделать, привлечь к себе народ, налоги снизить может!

         Лаэрт:

         Увы, то невозможно. Женихи сбирают подати хоть именем царя, им тут не возразишь, их слишком много, за ними вся родня и стража их огромна.

         Телемах:

         Но есть же верные Итаки еще дети, коль их собрать, возможно ли победа?

         (со страшными проклятиями под злой собачий лай появляется берсерк)

         Берсерк:

         Чу, уши донесли готовится сражение?! Меня вы не забудьте, хоть меч мой затуплен уже слегка, не так подвижны руки и колени, но дух по-прежнему мой яростно горит, готов сражаться, коль ему заплатят.

         Я знаю сотни тысяч приемов разных, как слабого поставить на колени, как сильному зайти со стороны, где скоростью ударить очень быстро, чтобы противник оглушено выл, или наоборот устало мямлить, мотать его пока тот не уснет и тут ударить резко. Еще можно оставить вам берсеркеров в резерве, вернее будет позже нападение, уставших резать это ведь нетрудно. Агрессии добавить в ход сражения иль изменить ударов направленье, чем старше становлюсь, тем лучше вижу, что важно в битве голову иметь всегда холодной, уже от этого противник негодует и легче с ним бороться нам при этом. И очень важно не забыть о провианте, голодный воин бьется ведь лениво, коль знает, что в плену его накормят.

         Фемий:

         О многом я пою, о страшном в том числе, но нет ужасней темы, чем битвы меж своими, убийство брата худший приговор для той души, что ждут Аида муки. Ищи решение другое, юный принц, или дождись ты возвращения отца. На все богов ведь воля.

         Берсерк:

         Увы, похоже вам не нужен мой старый меч и мудрый мой совет. Тогда я удаляюсь, еще остался не решен вопрос в Египте, а также надо мне к монголам заглянуть, там перспективное рождается событье.

         (берсерк уходит, входит Ментор, приветствует честную компанию, Евмей угощает)

         Ментор:

         Мой чуткий слух услышал про налоги вы слово молвили. Позвольте подсказать еще вам тему, хоть она печальна, но ведь казна давно пуста, платить нам нечем, и скоро ведь придется в долг просить.

         Телемах:

         Ужель судьбе угодно меня еще и по миру пустить?!

         Ментор:

         Излишне много ведь в дворце приблудов, все слуги неугодных нам гостей там кормятся, служанок штат пришлось нам увеличить, по воле женихов еще и скаутов нанять, искали чтобы новых, а то им видите ли скучно, каждый день все наблюдать одни и те же лица.

         Финансовое планирование бюджета увы ужасно трудно стало делать, не то совсем что было время раньше, когда спокойно ждали Одиссея жена и весь дворец, тогда спокойно мы оценивали расходы и считали что нужно где поправить. Теперь не то, в бездонный тот колодец все ухнуло, и ничего уже не осталось, пора начать жить по средствам, однако. Уволить тех, кто лишний, платить лишь тем, кто нужен, но разумно, не закупать излишеств диво разных и вообще бы навести порядок.

         Телемах:

         Что ж, Ментор, как всегда ты прав, не даром отец тебя оставил мне в наставники. Пойдем-ка потолкуем мы с гостями, что так незвано захватили отчий дом.

         (Телемах и Ментор уходит, за ними увязывается Фемий, предвкушая тему для новой песни)

         Евмей:

         Горяч твой внук, боюсь, чтоб не наделал он беды.

         Лаэрт:

         Увы, конфликт становится все неизбежнее, пускай попробует младой наш Телемах и в споре зубы. Без этого не будет опыт ведь расти…

         Голос рассказчика:

         Тем временем царь Одиссей, муж хитроумный, богоравный даже, уже на корабле столь быстром, что угнаться он мог за половиною ветров Эола бога, летел к родной Итаке, закончив заточенье у Калипсо…

 

         Конец четвертой части.

 

         Андрес Итума пересчитал наличность в карманах, прикинул поступления в бюджет недельный, зло помянул Кнута Гамсуна, но понял, что к несчастью сегодня остался без ужина. Хотя еще оставалась надежда напроситься к директору школы, ибо всегда есть выход…

Михаил, Европа(Премия:E07=150|)