Жизнь и время Питера П.

 

To be or not to be равно true

(если “to be” логическая переменная)

 

Воспоминания… Прошлое, что никогда не кончается, захватывая все больше и больше отрезков временного пути, и тянется упрямой нитью в настоящее и будущее, превращая последнее лишь в выдумку, мечту, недостижимую возможность, что либо изменить, сойти с накатанной дороги…

Воспоминания… Которые поневоле тянут человека назад, в те места, где он был счастлив, в те времена, когда деревья были большими, а мир удивительно маленьким, удобным и понятным…

Воспоминания… Они никогда не были свойственны Питеру, и сегодня они были допущены в его голову не просто так, а с важным смыслом, ведь все в его жизни было со смыслом, а вовсе не просто так: он разбирал допущенные ошибки, выискивал малейшие неточности, дабы избежать их в том самом будущем, что изначально предопределено прошлым.

Но неожиданно мысли разбежались из стройного ряда последних сезонов и вернулись к самому началу, скромному юному пареньку, которым он был когда-то, и к первым шагам его на нелегком поприще футбольного менеджера.

Питер вспоминал… Можно даже сказать, не рискуя изрядно преувеличить, грезил наяву. Перед мысленным взглядом снова и снова проходили первые матчи, самые сложные, старт, когда мало кто верил в него и в его команду, Команду, как сейчас уже не стесняясь называл он. Ведь за прошедшие годы было сделано много, очень много. Он вспоминал каждого из тех, кто уже покинул Команду, в очередной раз желая им, чтобы все у них в жизни сложилось, заново переживал перипетии прошедших игр, прокручивал в памяти рост и развитие всех своих игроков.

Уже давно база стала для Питера домом, или дом стал базой, он и не помнил, как они вышло. Подобные воспоминания всегда прятались в самые глухие закоулки памяти, ведь ничего полезного извлечь из такого прошлого для грядущего очевидно никак нельзя. Он знал дни рождения каждого футболиста, упрямо вычерчивал схемы игры, при котором можно было достигнуть максимального результата, разбирал по косточкам любого соперника, и даже подозревал, что знает о многих из них не меньше их самих. Во всяком случае в анализе слабых мест своих конкурентов Питер этих самых конкурентов практически не имел.

И вот вчера свершилось, его Команда, еще несколько сезонов назад бывшая лишь одним из многих клубов низшего дивизиона Неверленда, взлетела на недосягаемую высоту. Это не было поводом для празднования, нет, в этом Питер видел только еще больший вызов, возможно самый важный в своей жизни. Вершину, на которой нельзя было останавливаться ни на миг, ведь движение это жизнь, подобно одному немецкому доктору он навсегда зарекся от попыток останавливать мгновения.

Он уже давно жил только Командой, лишь ее интересами, плавно перетекая из игр в тренировки, от тренировок к тактическим разборам, от них к предматчевым установкам, на которых упорно пытался достучаться до сознания каждого игрока, донести до него его роль на поле насколько это возможно (использование прессинга, диспетчеров, игры через фланги, хождение на стандарты защитников, усиление игры заменами и многое другое давно стало привычным в арсенал Команды). В душных вагонах метро (а цивилизация Неверленда сделала значительный шажок вперед по пути технического прогресса за двенадцать поколений покорителей острова), среди углубленных в чтение «Столичного флибустьера» или очередного бестселлера с материка, названий которых он никогда не мог запомнить по приведенной выше причине (да и само слово “sell” использовал исключительно в футбольном менеджменте) или погруженных в свои вынесенные за пределы тела пустые слепки души, которые пищали, орали и визжали на тридцать три языка прямо как после падения одной древней башни, Питер тоже погружался в свой мир, мир начертанных на листочках схем, рассчитанных и дозированных нагрузок, покупок и продаж игроков.

Он всегда знал, что поражения бывают в десятки раз полезнее побед, сразу выделяя, резко очерчивая недостатки командой игры, никогда во всяком случае для себя не списывал неудачи на посторонние факторы (иначе в чем же смысл, если от тебя сегодня ничего не зависит, с чего вдруг что-то изменится через некоторое время? Всегда дивился он подобным комментариям коллег, которые тем самым по его мнению расписывались в своей беспомощности перед лицом Неведомого), он жил от игры к игре, проводя межсезонье в ожидании новых матчей, размышляя и находя новые пути для усиления игры, над каждой перестройкой состава просиживая не один бессонный час в доме, что стал базой, или на базе, что стала домом. На вопросы о личной жизни, он смело отвечал, храня несвойственную времени верность, не женщине, и тем более не мужчине (хотя чего только не занесет материковая цивилизация на некогда девственные острова!), и даже не холостяцкой квартире-базе, а лишь Ей, своей Команде.

Удары, голы, пасы, победы, дважды еженедельные 90 минут на поле – лишь верхушка огромного айсберга (явления, впрочем, известного на Неверленде лишь по книгам, да длинно-скучным фильмам, которые Питер никогда не читал и не смотрел), скрытая часть упорного труда оставалась известной лишь ему одному. Год за два, два сезона за один год, график его жизни…

Питер успел поработать в массе различных ипостасей, помимо тренерской: и сам подсчитывал выручку с домашних матчей, и занимался скаутской деятельностью, и расписывал бизнес-планы развития клуба, и занимался физподготовкой игроков и даже их лечением, финансовым стимулированием, сам продавал и покупал футболистов, бывал и в роли пресс-аташе Команды, только что сам не выходил на поле. Лишь таким проникновением в каждую деталь командного механизма он мог добиться затем его идеальной работы.

Воспоминания… Вся его жизнь в футболе прошла перед мысленным взором, затем он огляделся на портреты двенадцати предыдущих Питеров, у каждого из них была своя тайна, свой мир, своя фея… Его – три огонька-лампочки, зажигающиеся каждый день мановением волшебной палочки-кнопки.

Питер вдруг неожиданно задумался о таком удивительном для себя понятии, как целесообразность своей жизни, сам удивившись такому вопросу. Но хотя вопрос пришел неизвестно откуда, ответ нашелся практически сразу: целью может быть все, интересное ему самому. Питер еще раз оглянулся на двенадцать поколений предков, игриво подмигнул им, и в пятитысячный раз превратил дом в базу одним мановением руки, коснувшейся кнопки «power».

Михаил, Европа(Премия:E07=50|)