Одиннадцать европейцев

 

Между тем рассчитывать, вычислять - само по себе еще не значит анализировать. Шахматист, например, рассчитывает, но отнюдь не анализирует. А отсюда следует, что представление о шахматах как об игре, исключительно полезной для ума, основано на чистейшем недоразумении.

Эдгар Алан По

 

Часть первая. Как закалялась сталь

 

Как и всякая история, эта началась с Большого Взрыва, а может быть и раньше, ибо разве кому-то ведомо, что было до Б.В., и не есть ли существование жизни на земле так или иначе определено еще во времена более давние? Или тогда и времени, как понятия, не существовало? Получаются, одни вопросы без ответов, и дабы не множить подобные вероятностные сущности перейдем мы лучше к миру более детерминированному, который худо-бедно в виду вопиющей субъективности нашего восприятия является частично познаваемым…

Итак, в году две тысячи каком-то от Р.Х., в сезона надцатом от создания ФА-мира, в одной европейской, можно даже сказать, испанской, а если еще более определенно каталонской, хоть и частично русской деревне, собралось одиннадцать граждан… Хотя собственно вопрос гражданства в данном случае требует некоторого уточнения, в виду малолетства некоторых из собравшихся. Впрочем в современном гуманистическом и эмансипированном обществе, дети тоже должны являться гражданами со всеми вытекающими из данного постулата правами и тем более обязанностями, вплоть до уголовной. Так что, пусть будут граждане, и точка! Тем более, что в данном случае живописуемый мир не настолько связан всяческими условностями, мы же вроде как не соцреалисты, можем позволить себе и немножко фантазии, даже такую абстракцию, как демократическое общество. Посему, начнем еще разок:

В тридесятом демо- евро- квази- государстве, где власть принадлежит народу, а народ преимущественно властью не интересуется, в один осенний, а может быть весенний, в общем говоря, демисезонный день, неподалеку от града столичного, собрались вышеупомянутые одиннадцать граждан (не надо искать в данном количестве сакрального смысла и влияния поэмы Блока «Двенадцать»). Дабы не откладывать дело в долгий ящик (а в бюро уже десятки лет никто не разбирал бумаги, так что отложенное туда с вероятностью близкой к единице исчезнет из нашей с вами головы при ближайшем ее форматировании) давайте перечислим их имена, а в некотором случае и фамилии: сын булочника Альберт Торельо; младший помощник церковного служки Тони Агило; племянник известного в узких кругах мылносериального актера третьего плана Мигель Анхель Льера; Антонио Томас, про которого известно, что зовут его Антонио Томас и более ничего; неформал местного розлива (без долива пены, посему неформал какой-то не определившийся) Армандо Лосано Санчес; юный хакер, однажды укравший у самого себя 25 песет с помощью Интернета минус расходы на сам Интернет Исма Киньонес; Иван Касар, названный так как ни странно это звучит в честь Ивана Грозного, прозванного за свою свирепость Васильевичем; приехавший кажется из Бискайи Тико; потомок мавров по его собственным словам (которым надо в первую очередь доверять, но затем в семь очередей лучше все-таки проверять) Исмаэль Порсел; просто Марсело Луна (кто же его не знает?! он даже в местном театре играл пару сезонов тому назад) и сам Херман Бельтран, кажется тоже этнический баск, впрочем к делу это практически не относится, посему, можно считать его сыном булочника или парикмахера или галантерейщика или правнуком полка в крайнем случае.

Средний возраст собрания не добрался толком до двадцати весен, средняя сила вызывала скорее смех, чем слезы, хотя результаты иногда и до слез доводили, вьюношы то еще зело молоды, средний талант в принципе со словом талант частично коррелировался на уровне значимости хотя бы 0,9… Хуан Рандом, о чем бишь я?!

Ах да…

Значится собрались они однажды в одной деревушке, ибо из города их вежливо попросили, дескать там Барселон и Эспаньолов за глаза всем хватает, и собрались, однако, не просто так, а с одной вполне определенной, можно даже сказать и высокой целью… Но об этом лучше расскажут сами наши герои.

– Где взять денег на пиво?! – Санчес несмотря на свой невысокий рост, являлся обладателем громогласного гласа, который и выразил общее настроение собравшихся.

– Опричнина среди младших школьников натолкнулась не непонимание церковных властей, – признал свою недоработку Касар.

– То, что прислали дядя с тетей на прошлой неделе, мы уже съели, – грустно констатировал Льера, вообще отличавшийся излишним весом, особенно в период между межсезоньями: как он любил поговаривать, так его сложнее оббежать противнику.

– Мне папаша урезал бюджет после того, как я не проследил за булочками для сеньоры мэра, – грустно промолвил Торельо.

– Ты вообще молчи, пока не вылечишься! – шикнул на него Луна и взял собрание в свои руки.

Ситуации это не изменило, конец месяца и выездные игры не сулили ничего хорошего. Хермансито, как самый младший, выдвинул требование о первичном снабжении женщин, коих не наблюдалось, и детей, но был задвинут в угол превосходящими силами Киньонеса и Порсела с наказом не высовываться, а то хуже будет.

Тико предложил пройтись по метро с протянутой рукой, но ему живо напомнили, что территория города осталась под запретом, а ждать появление метро в данной, Рандомом забытой деревне как-то выглядит излишне наивным. Также были отклонены предложения пойти и заработать, как явно оппортунистическое (что значит это слово никто не знал, но зато как звучит!), подать прошение о материальной поддержки в Европарламент (неформал Санчес долго брызгал слюной и словами типа «антиглобализм другие измы»), стащить что-нибудь и где-нибудь (прошлая попытка еще отзывалась у некоторых заговорщиков болевыми ощущениями в мягких тканях).

Наконец после пятичасовых дебатов, во время которых за регламентом уследить не удалось и он сбежал с полдороги, несчастный Хермансито получил около пятнадцати пинков, Порсел потерял мобильный телефон, а Киньонес клок волос, Луне при появлении одноименного псевдосветила удалось найти предложение, которое привело собрание к столь долгожданному в их родительских домах консенсусу (которому больше всех сопротивлялся Льера, у которого желания выходить на газон отсутствовало напрочь). Впрочем, по возвращении все равно всем влетело в зависимости от возраста и отягчающих обстоятельств, в которые некоторым удалось вляпаться несмотря на отсутствие доходных статей бюджета в настоящее время.

         На завтра было назначено исполнение гениального плана Марселито: чемпионат церкви освобождения Европы по футболу с призовым фондом, формируемым участниками: оставалось найти только этих самых участников…

 

Часть вторая. Чемпионат Европы

 

Иногда они возвращаются… Еще более ленивые, еще менее заинтересованные в происходящем на белом свете, с увеличенной массой и уменьшившимся ростом, уже в очках и даже с некоторой плешью, но все-таки на своих двоих ногах… Подобный метод достижения сеньором Итумой, так и не нажившим к своим уже немалым годам ни денег, ни ума, деревенской церквушки являлся для него определенным достижением (и не буду извиняться за тавтологию, ибо в данном случае это практически гипербола или парабола, в общем, что-то нужное и важное, Рандом знает как правильно называется). Все-таки человек он городской, давно уже не прямоходящий и вообще всячески избалованный общественным транспортом загнивающей на корню европейской цивилизации. В принципе, Андрес даже иногда отдавал себе отчет, что общество потребления обречено на вымирание, правда редко, только в минуту истинной трезвости, да и то обычно утешал себя, что на его век субъектов потребления вполне хватит, а дальше хоть трава не расти и вообще хоть потоп. Особенно учитывая очередную страшилку, отвлекающую народ от проблем действительных, вслед за страшными эпидемиями, унесшими жизни огромадного количества курей и прочих овцекоров, на планету надвигался призрак коммунизма… Почему-то в виде тающего айсберга. Причем акция захвата территорий путем глобального потепления и заливания водой была удивительно хорошо подготовлена: оказывается и Титаник их рук дело! Сегодня Андрес прочел очередную увлекательную статью, в которой высказывалась еще более ортодоксальная версия, что и всемирный потоп тоже подготовили предки коммунистов, после чего переписали библию, подавили восстание Спартака, истребили индейцев несмотря на героическое сопротивление первых малочисленных англоамериканцев, устроили обвал фондовых рынков, изнутри разрушили все монархические дома Европы, сохранив только пару марионеточных государств в качестве отвлекающего маневра. А теперь еще и снова захватили Китай после неудавшейся попытки поглотить его Татарией под руководством Долгорукого Чингизхана пару веков тому назад.

Честно говоря, Андресу было даже немного стыдно… Но зато гонорар так мило грел кошелек и душу, да и перспектива заделаться каталонским Дэном Брауном кажется становилась все ближе и ближе. При всех недостатках подобного будущего зато можно будет отказаться от столь ничтожной журналистики, как вечное освещение каких-то школьных утренников, наподобие того, куда вела сейчас тропинка Итуму с Кафкой под мышкой дабы сойти хотя за интеллигента, раз за интеллектуала как-то упорно не выходит…

Церковь встретила писаку неожиданной суматохой. Четыре или пять футбольных команд в полных составах, а кое-кто даже с запасными, их родители и прочие родственники, праздношатающаяся публика в количестве трех человек,  пяти собак и пары дюжин голубей, а также священник поминутно перемячяющий себя знаком Хуана Рандома, вместо спокойного сидения на стадионе, бегали по площади, словно иллюстрация к понятию «броуновского движения».

Едва завидев Андреса, священник ринулся к нему, аки к спасителю.

– Вы! Единственный здравомыслящий человек в этом бедламе!

Андрес удивленно оглянулся, подобного обращения к себе он никак не мог ожидать, но сзади никого не было. Он попытался скрыться, решив, что на церковь неожиданно напала белая горячка, но было уже поздно, его схватили, и уже через минуту он был водружен в кресло священника и слушал сбивчивый рассказ последнего. Картина меж тем вырисовывалась следующая…

Идея, брошенная в массы с легкой руки сеньора Луны (вы же не подумали, что это Марселито сочинил такое? Конечно, ему подсказали старшие товарищи) дала следующие всходы: в означенный час на турнир явилось аж шесть команд. Одна, правда, в составе семи человек, ибо в ней собрались почитатели мини-футбола, да и судя по их животам пробежки длиннее 20 метров им были явно противопоказаны. Так что осталось пятеро. Фаворитом следовало признать вполне сложившийся коллектив из женской гимназии имени святой Гено с формой, запасными, тренером и даже врачом, они отличались как сыгранностью (в прошлом сезоне они заняли аж предпредпоследнее место в девичьем чемпионате Каталонии, правда, по индорхоккею, но не в этом суть), так и вообще относительно спортивным видом в виду наличия той самой формы. Посоперничать с ними и вспомнить молодость вполне могли ветераны движения Противления Злу Насилием, но проблема в том, что их восьмидесятилетнего лидера сняла с соревнований супруга, дабы за юбками не увивался. В остальном коллектив отличался исключительно крепким духом, более чем сорокалетней выдержки. Третьими прибыли веселые ребята-дошколята, которым удалось выторговать себе право выходить на поле в количестве двадцати двух человек, за двойной стартовый взнос конечно же. За ними явилась совсем уж неожиданная команда, составленная из завсегдатаев местного питейного заведения, в котором вышел важный спор, сколько им удастся удержаться на футбольном поле на своих двоих и пропустят ли они при этом более пятидесяти голов. Не пропустили… В середине первого тайма при счете 23-0 в пользу команды гимназии, питейцы не смогли продолжать поединок в виду большого количества производственных травм. К этому времени как раз подтянулась дружина собственно церкви Европы, призовой фонд в размере полутора тысяч песет был пересчитан и надежно запечатан в присутствии священника и одиннадцати «европейцев».

После чего турнир продолжился, европейцы с огромным трудом благодаря сомнительному голу из офсайда (как считать офсайд, когда у одной команды 22 игрока? Судья запутался и перестал махать флажком вообще) опередили детский коллектив. Ветераны Противления ушли с поля после десяти минут бессмысленных, но отчаянных попыток побегать за девочками. Настал момент финала… Было видно, что Луна и Ко подошли к нему не в лучшем физическом состоянии, измотанные превосходящими силами противника, которому еще не свойственны ослабляющие организм пороки юношества. Священник торжественно отправился за ларцом с кассой…

– А дальше вы все видели сами! Деньги исчезли!!!

 

Часть третья. Шерлок Эраст Эркюль Итума

 

Круг подозреваемых был сужен достаточно быстро… Никто не входил, никто не выходил в оцепленное охранным заклинанием Хуана Рандома помещение, и что важнее, закрытое на большой амбарный замок священником сразу после того, как оттуда вышли одиннадцать европеоидов. На самого служителя древнего культа никто не мог подумать ни в коем случае: тридцать лет беспорочной службы и состояние крайнего беспорядка мыслей в связи с происшествием свидетельствовали об его искреннейшей искренности.

Посему Итума приступил к допросу одиннадцати. Впрочем, не считайте его совсем уж идиотом: для начала он удостоверился¸ что их действительно было одиннадцать и в каморке священнике размером 2 на 3 метра спрятаться было совершенно невозможно…

Первым отдуваться пришлось Торельо.

– А чего сразу я?! Я ничего! Не видел, не брал, не сидел, не участвовал, наркотиков не употреблял, сидел примус починял за штангой, чтобы не дай Рандом мячом не шарахнуло!

На прямой вопрос, где деньги, подозреваемый ушел от ответа:

– Где-то в Каталонии.

Но признался, что уходил первым и ничего не видел.

Агило поддержал версию коллеги, что деньги еще не пересекли границ Каталонии, да и вообще на такие деньги даже до границы Каталонии едва доберешься, упорно утверждал, что выходил вместе с Торельо и вообще ничего знать не знает…

Итума призадумался, первые двое либо выпадали из списка, либо это заговор. Не дай Рандом, в нем участвуют все одиннадцать, и тогда в подобной круговой поруке можно будет утонуть по самое не хочу. Но его сомнению развеял Тико.

– Сеньор расследователь, поверье, хоть во всем и всегда виноваты баскские сепаратисты, но в данном случае вопрос слишком для них мелок, это кто-то из наших. А после меня в комнате оставались Бельтран, Луна, Санчес и возможно Льера, он такой большой, что я часто его вообще не замечаю, особенно в маленьких комнатках.

Итума принялся чертить табличку 11 на 11, запутался, куда и как вписывать термин «возможно», чертыхнулся, сломал карандаш, перечислил все показания в порядке общей очереди и вызвал незаметного Льеру, который сразу же занял половину свободного пространства.

– Торельо вышел первым и Агило с ним, это точно. Они специально стояли в дверях. Дальше ломанулись все вместе, кажется Киньонес и Порсел проскочили, а затем я перегородил дверь, –  довольно рассказывал тот, одновременно поедая гамбургер в левой руке и хот-дог в правой. На коленях у него покоился пакетик чипсов, а в уголке рта упрямо держалась соломинка, опущенная в стоявший на полу гарнец с каким-то страшно шипучим напитком.

Насчет денег, он четко придерживался версии, что те в Каталонии.

Киньонес и Порсел каждый по отдельности утверждали, что стукнулись головой о косяк, первый о левый, второй о правый, и в виду подобного состояния ничего дельного для следствия сообщить оказались не в состоянии.

Оставалось пятеро, но задача по-прежнему казалась Итуме едва ли разрешимой, данных было удивительно мало, хотя среди последних выходивших как раз похоже и были оставшиеся пятеро. Перемячившись на скромную фигурку Хуана Рандома, выпросив у священника чашку кофе, Андрес продолжил. Следующим явился плачущий Хермансито…

– Сеньор, они меня обижают, –  ревел он в три ручья, – сами сперли деньги, а делиться не хотят! Дождитесь до завтра и увидите, кто все прикарманил.

Столь дельный совет Итума решил отклонить в виду того, что на завтра он планировал сделать следующий шаг к каталонской Джоан Ролинг (нельзя же все ставить на одну лошадь имени Брауна, кто знает насколько и в каком направлении проамериканизировались соотечественники?), сюжет же там запутался до такой степени, что еще день-два промедления могли превратить только начавшийся труд в нечто вроде «Итума и Данте Портер в аду»…

Попытки выбить из Хермансито последовательность выхода закончились полным провалом, вроде бы и Льера, и Санчес, и Луна, и даже Касар оставались после него, а вроде бы и нет… Он слишком спешил посмотреть на команду гимназии святой Гено и запомнил только, что ему пришлось перебираться через двоих упавших.

Следующим пожаловал Касар.

– По какому праву нас здесь задерживают?! Вы вообще собственно кто такой будете, каких кровей?!

Итума заверил его, что самых что ни на есть синеголубых, еще у его деда текли вместо крови одни чернила, и вообще писать у них – это семейное. После этого юноша слегка подобрел, признал, что после него могли остаться в комнате трое или четверо, включая лентяя Хермансито, зазнайку Марселито и кого-нибудь еще, а сам он денег не брал конечно, ибо это ниже его достоинства.

Затем перед начинающим позевывать Итумой Ивансито сменил Томас. Самый маленький и незаметный, неупомянутый ни одним другим товарищем, он что-то едва мямлил, то ли «Вера», то ли «Льера», то ли «Тони», то ли «Киньонес» так что Андрес в конце концов просто махнул на него рукой и смело вычеркнул из списка. Оставались двое, кто-то из них однозначно был в комнате последним, если конечно им не был Хермансито. Посему из Санчеса надлежало вытянуть максимум информации…

– У меня феноменальная память, сейчас я вам расскажу, как все было на самом деле, – сразу порадовал Итуму тот.

– Первыми ушли Торельо и Агило, это точно. Затем Льера застрял в дверях, вы видели как и сколько он ест?! Машина, не то слово. Мы поперли сзади и нокаутировали Киньонеса и Порсела. Затем вытолкнули-таки Льеру, пинками откатили подальше тех двоих, Томас прошмыгнул мимо тихой сапой, он всегда такой. Дальше Луна поругался с Хермансито, тот хотел быть капитаном, а Марселито конечно сам уже себя назначил, да и побольше у него прав на это. В это время вышел Иван, я бросил последний взгляд на деньги…

Санчес вдруг замолк, судорожно глядя на Итуму.

– Что такое?

– А денег то уже и не было! Точно, не было, я глянул, но не обратил внимания тогда, что что-то не так. А их не было, вот вам мяч, сеньор! – он истово сотворил в воздухе священный символ.

Итума утомленно откинулся назад в кресле. Ситуация зашла в тупик. Священник вышел первым, тогда деньги были на месте. Затем вышли Торельо и Агило. Последними вышли Санчес, возможно Касар, Хермансито и Луна. Однако, деньги мог забрать кто-то из вышедших до них. Тупик… Как есть тупик! Поэтому с последним подозреваемым он решил сразу взять быка за рога:

– Марсело, возвращай деньги! Все указывает на тебя!

Но наглый мальчишка только ухмыльнулся.

– Не на того напали, сеньор. Мне тех денег не надобно, а команда вполне их выиграть могла, вы бы лучше искали среди тех, кто в нашу победу не верил...

Но Луна хотя бы вспомнил, что деньги были на месте, когда Льера столкнулся с остальными в дверях и признал, что действительно повздорил с Хермансито, после чего они оба выскочили из комнаты, когда их окликнул священник.

Итума окончательно задумался. Во флигельке церкви, где квартировал священник, совсем соврать под сенью Хуана Рандома истинно верующий никак не мог, а все ребята состояли в местной воскресной школе и не могли совсем уж испортиться. Посему он начал так и сяк формировать догадки из фактов и выводы из догадок. Наверняка схвативший деньги тут же был таков, иначе затем пропажу мог заметить священник и обыскать оставшихся. Наверняка первыми ушли Торельо и Агило, последними Хермансито и Марсело. Санчес денег не брал, а на самом деле мог и взять, он же просто сказал, что их уже не было…

 

Эпилог

 

Деньги так и не были возвращены, Итума едва успел на последний вечерний автобус, но все равно не снискал писательской славы, команде церкви освобождения Европы пришлось заявиться в региональный чемпионат, дабы отработать пропажу, вот с тех самых пор и мучаемся J

Михаил, Европа(Премия:E07=80|)